Отели.
По роду службы и по долгу службы я сейчас езжу в Украину. В Украину, кстати, для Андрея Малахова и Валдиса Пельша. Не на Украину, а в Украину – это необходимая оговорка. И самые шикарные отели, которые открываются сейчас на территории СНГ, как это ни неприятно слышать Госдуме, певице Маше Распутиной и самой Алле Пугачевой, открываются в Украине.
Может быть, я несправедлив, но если я слышу или мне пишут, что могут поселить в Radisson и могут поселить в гостиницу с малоизвестным названием, и я тут же навожу справки и оказывается, что за этим названием – молодые люди, которые доверяют не западному в голом виде ведению дел, а каким-то своим знакомым. Раньше это называлось семейной и круговой порукой, но теперь это принимает, по крайней мере в Украине, форму совершенно фантастической преданности тому, чем они занимаются. В отличие, к большому сожалению, от нынешней России.
В Киеве это отель Domus, он не относится к люксовым отелям. Это отель очень своеобразный, очень старый, театральный, киношный – и я его выбрал по одной причине. (Описывать отели по критериям приближенности к морю, децибельности звуков находящегося на 8 этаже трехуровнего номера - это все на букву «х» начинается и на «я» заканчивается.)
Самое главное – до какой степени ненатужная и не обосновываемая рабочим контрактом улыбка в дверях. Я когда зашел в Domus, понял, что «дом» в корне – это объяснение успеха этого отеля даже у самых привередливых людей. Если привередливыми считать, светлая память, Михаила Казакова, а также Дмитрия Нагиева (а уж он-то, наверное, олицетворение привередливости).
Гостиница Domus находится на Подоле, на Ярославской улице, теперь я ее не поменяю ни за что, если только ее не поглотит пучина. И вот в Днепропетровске, в Донецке, в Херсоне, в Луганске, В Житомире, в Черновцах, в красивейших, маленьких, я уже не говорю про Одессу и Львов, открываются отельчики, подобные Domus.
Это два этажа, много-много это три, может быть, 20 номеров – и это чистой воды государство в государстве. Вот в таком отеле я живу каждую субботу, когда снимаю программу «Разбор полетов», идущую там у них (там у меня, вернее) на главном канале. Живу в одном и том же номере, приплачивая за него, чтобы сроки совпадали (кроме меня есть много желающих).
И я заметил одно: вот в такие отели теперь все хотят заселиться, в такие, не в Radisson, при всем уважении к марке, которая имеет многовековую историю, не в Hilton, не в Hyatt, нет. Теперь оптимальный способ чувствовать себя комфортно – это отели подобные Domus в Киеве.
Рестораны.
Там есть два синдиката, они спорят друг с другом, спорят в хорошем смысле: «А я вкуснее приготовил». Там есть ресторатор Николай Тищенко, он еще телевизионный деятель, – такой украинский аналог нашего Аркадия Новикова. И Аркадий Новиков мне крайне симпатичен в подходе к делу, потому что он знает поименно всех, кто к нему приходит, и всех, кто у него работает, – это очень важный момент.
Тищенко такой же, но Тищенко более брутальный в поведении с людьми, более категоричный: мне кажется, Новиков перекладывает ответственность об увольнении и так далее на других людей, мне кажется так, но я могу ошибаться. По крайне мере одно время он запретил мне входить в рестораны после пьяного исполнения на киргизском языке песни «Тополиный пух» через людей, не сам сказал. Тищенко подойдет и скажет сам, он скажет извинительным тоном: «Мне очень неприятно это говорить…» – это очень важно.
В Киеве есть ресторан «Сейф», он совершенно мой по атмосфере, там Тищенко встречает, Тищенко провожает. Там есть караоке, что меня сначала насторожило, потому что там, где открывается караоке, пропал покой, пропала атмосфера. У него немного по другому, караоке находится в подвальном помещении.
Летом несказанная красота, не снившаяся никому, даже Наталье Водяновой. Есть там Маргарита Сичкарь – это очень известный ресторатор в Киеве, она жена известного футболиста, Владислава Ващука, который играл за киевское «Динамо». Она такая барышня: помножьте темперамент Валерии Новодворской на обаяние Жанны Фриске. Вот такой симбиоз. Она открывает ресторан за рестораном, у нее есть маленькое локальное местечко «Тампопо».
В огромные рестораны с анфиладами, стадионного размаха я не могу ходить – потому что это хладность, какая-то кладбищенская изолированность друг от друга. И, отказывая, как правило, таким ресторанам, ищешь домашнее. Есть две страны (про Грузию я не буду говорить намеренно, потому что понятно и само собой разумеется, я люблю Грузию), где рестораны и гостиницы достигли феноменального уровня, близкого к слову «совершенство», – это Украина и Эстония.
Это не Америка, это не Австрия, не Германия – это выходцы из Советского Союза, что заставляет меня источать гордость. Эстония и Украина! Почему в этих странах? Я думаю, дело в сентиментальности народов. Эстонцы, всегда считавшиеся за образец сдержанности и хладнокровности, оказываются при ближайшем рассмотрении очень сентиментальными, как грузины, и очень душевными, как русские. Только у нас, у грузин и русских, все нараспашку, а у них это есть, только они не афишируют, и это не делает их менее сентиментальными людьми.
Вот почему-то мне кажется, что эта черта характера, сентиментальность, очень многое объясняет. Я приехал в Таллин, товарищ меня отвел на какую-то маленькую улочку, и я говорю: «Покажи мне какой-нибудь отельчик». Я глазам не поверил, это как на советских новогодних открытках: «Я люблю тебя, мама! С Новым Годом». Там как будто снежок идет, и такой маленький дом. «А сколько здесь номеров? Восемь? А какие цены?» Какие цены... Это цена получаса в московском кафе! Это фантастически! И в Украине тоже самое! В Украине моя жизнь за неделю – это часовые посиделки в ресторане в Москве. Это невероятно, но это факт!
Еда.
Если я приезжаю в Украину, то это должны быть вареники не из магазина, это должен быть Гоголь, Тарас Бульба с наваристым борщом, это должны быть рассказы Наташи Королевой, как утром поешь и чувствуешь, что заново родился. Есть там очень известный деятель, поющий причем, ректор института культуры Михаил Поплавский, – у него в ресторане я поел вареники с капустой и грибами.
Жители Российской Федерации, которые не пробовали настоящие, фирменные, форменные вареники, даже не знают, что это такое. Это как есть хинкали не в специальном грузинском ресторане и говорить, что знаешь вкус хинкали. Я лопал их как в мультфильме: хам-хам-хам…
Украинское блюдо – это вареники, и мне кажется, они идут подо все. Они идут утром с похмелья, после общения с чуть больше номинала стоящими девушками, когда сожалеешь о проведенной ночи; и днем на деловом обеде, когда хочешь размеренно кушать; и вечером, когда предвкушаешь снова встречу с этими же девицами в ночном клубе и заправляешься немножко, с подливами.
И то, что украинцы делают с курицей во всех проявлениях, мне как грузину особенно близко, потому что курятина – это моя территория, моя епархия. То, что украинцы вытворяют с курятиной, это еще одно доказательство, что кухне фьюжн не выжить в наших застольях, потому что три травинки и кусок жопы убитого в Никарагуа в 72-м году зайца – это нам не пойдет. Нет – вареники!
Львов.
Говорят, что Львов – антирусский оплот, ему приписывают эту неприязнь к русским. Но там нет ничего подобного, если ты ведешь себя нормальным образом, это просто издержки борьбы за национальное самосознание. Если ты не гулял три-четыре часа по Львову, а у тебя меньше не получится, – то ты ничего не видел.
Если человек не совершил пешую прогулку по Львову, его жизнь прошла даром. Это стоит две копейки, и это очень важный в контексте нашего разговора момент. Надо взять один свободный день, приехать во Львов, выйти в 9 утра, останавливаться каждый час выпивать горилку, есть вареники и гулять по городу, по историческим местам, вокруг здания Национальной оперы, среди памятников, которые здесь на каждом шагу.
Я гулял семь-восемь часов, когда ко мне уже обратились: «Мы валимся с ног!» Что я сделал в жизни? Родил семерых детей, в Тбилиси видел рассвет в 4 утра, когда приехал туда из Кутаиси, пил с Вахтангом Кикабидзе, рыжий из «Иванушек» мой друг, меня любили самые красивые женщины Молдавии и даже однажды Узбекистана, не в обиду Каримовой будет сказано, и я был во Львове.
Вот до какой степени нужно прогуляться там! Я уверен, что отели, рестораны и места, которые мы посещаем в качестве туристических объектов, влияют на то, как мы выглядим. Я никогда не был таким раскрепощенным, как после Украины. Я никогда особенно зажатостью не славился, но никогда не был таким. Украина – это формула эпикурейства, нормального гедонизма, этакого сибаритства.
Подарки.
У меня есть одна традиция – застолья после поездок, где я рассказываю и делюсь своими впечатлениями. У меня нет традиции привозить сувениры, потому что я плохой в этом смысле даритель. Лучший подарок – это не ракушка, понятно, что каждый привезет шум моря. Это очень милые подарки, как помада к 8 Марта, как парфюм... я понимаю.
Другое дело – приехать уставшим, собрать застолье и рассказывать, как прошла эта поездка, где был, как ты ходил на постановку в театр Ивана Франко или Леси Украинки, почему вернулось ударение УкраИна, а не УкрАина и почему украИнский, а не УкрАинский, почему киевское «Динамо» испытывает проблемы, поговорить со всеми – и ты уже полпред той страны. Если считать подарком привезенную горилку, тогда из каждой страны я привожу то, чем можно проиллюстрировать мои наполовину сочиненные рассказы про триумфы. Только, может быть, это. Но самое главное – это нарративный дар.
У меня среда уже пятый год незыблемый день, когда все, кто хочет меня обнять, собираются к вечеру. Все знают: в среду мы приедем к Отару, и он расскажет новый привезенный цикл историй из Украины или Эстонии – вот мои подарки всем.
Я бы очень хотел, если бы мне рассказал кто-нибудь приехавший из далекой страны историю про эту страну. Не нужен мне буклет, мне нужно, чтобы друг приехал живой и здоровый, показал фотографию местной звезды, рассказал мне про людей и про то, как шелест волн похож на сочинский.
Источник: Condé Nast Travelle
Комментарии